Самое яркое воспоминание о селе – голубое поле льна…

Моя родина – Архангельск. А школьные годы прошли в разных школах. Каждая новая, как правило, встречала новичков по-разному. Ильинская – не исключение. Мы переехали в Ильинск весной 1949 года, когда отец был переведен на работу первым секретарем райкома партии Вилегодского района. До этого мы жили в Красноборске, куда, в свою очередь, переехали из Архангельска.

Это все-таки был город с каменными домами, большой школой, с электричеством, где я была очень большой активисткой: пела, участвовала в спектаклях, было много подружек, хотя мы жили там всего полтора года.
Отец работал в Красноборске вторым секретарем райкома партии. Нас перевозили на новое место жительства поэтапно. Сначала конным обозом перевезли все вещи от Красноборска до Ильинска. Маму с тремя детьми отправили на маленьком двухместном самолете. Мы три дня ждали летной погоды, была пурга, выпало много снега. Наконец полетели. Качка была неимоверная, укачало всех. Сели в чистом поле. Вышли из самолета, а кругом все бело от снега. Вдали стояли сани с лошадью. Летчик не смог сдвинуться с места из-за снега, и попросил нас с мамой покачать крыло самолета. Мы, видимо, как-то справились, с этим и он взлетел.
Потом добрались до саней. Надо сказать, что мне было 13 лет, сестре – 10, брату три года. Сани оказались каретой, которая заваливалась на бок от бездорожья. Мама стояла сзади на полозьях и удерживала ее от падения. Доехали до первых домов, это были последние дома села Ильинско-Подомское.
Нас высадили, завели в дом, чтобы мы там подождали, когда за нами приедут на санях-розвальнях. Меня тогда поразило, что дверь в дом очень низкая, даже я должна была наклонить голову, чтобы войти в комнату. Это была большая кухня с русской печкой. Посередине стоял стол, на полу ползал ребенок и за ногу был привязан к ножке стола. Хозяйка была очень радушная, добрая, мне так, во всяком случае, показалось. Самое интересное, когда я уже через много лет решила купить дом под дачу в Ильинске, то оказался именно этот дом. Потом мне пришлось его продать, когда перестали летать самолеты.
А тогда нас усадили всех в большие сани, укрыли шубой, и мы въехали в Ильинск, который стал для меня любимым местом на земле. Поселили сначала в гостинице коридорной системы, часть которой отгородили стеной. Получилась квартира из двух комнаток, через коридор – кухня и туалет. Там мы жили довольно долго. Для нас строили дом рядом с бывшей церковью. Дом был задуман на две семьи: для первого секретаря райкома и семьи военкома Феодосия Арсентьевича Зуевского, которые переехали в Ильинск из Нарьян-Мара. Теперь этот дом занимает семья местного священника.
Что сказать о моих первых впечатлениях? Показался необычным разговор местного населения. Я сначала думала, что люди дразнят друг друга. Много вилегодских слов я даже не понимала. Конечно, жалею теперь о том, что не додумалась тогда записывать все интересные слова. Удивительным было и то, что со мной, маленькой, нездешней девочкой здоровались незнакомые люди. Да, так раньше жили люди, приветствовали друг друга даже не будучи знакомыми! Не знаю, как сейчас.
Школа, где я училась, была маленькая, тесная. Электричества не было. Это было странно. Потом к этому привыкли. В восьмом классе перевели в другую школу, уже среднюю, в которой я училась до конца. Там сейчас, по-моему, находится библиотека.
Теперь хочу написать, как встретили меня в школе, когда я приехала. Двое мальчишек гнались за мной, держа за хвост мертвую крысу, а я «летела», не разбирая дороги, по огородам. Бегала я быстро. Меня не догнали. Помню, весь Ильинск был тогда сплошные огороды с картошкой. Потом это куда-то ушло. Мне еще очень запомнилось, как встречали Пасху. На сосне привязывали качели, на которую лицом к лицу садились два человека, их раскачивали очень сильно, снизу бросали лапоть, и нужно было его пнуть, и кто поймает, тот будет качаться. Катали яйца в лунке. Было очень весело! Позднее больше таких праздников не было. Я подозреваю, что это было запрещено. Мы должны были быть атеистами.
В школе мне нравилось учиться. Сразу нашла себе подружек, с которыми дружили все годы учебы. Очень запомнилась О. И. Шевелева – учительница русского языка, такая чинная, благородная, хорошо знающая свой предмет; В.И.Собашников – физик, наш классный руководитель. С.В. Бушуев, учитель зоологии, который нас возил на экскурсию в Сольвычегодск. Там получила яркие незабываемые впечатления от Собора с иконами, вышитыми шелком, от каменных мешков, в которых мучили узников, от музея Сталина и многого другого. В старших классах у нас преподавала литературу В.Д. Куделина. Она выпустила сборник стихов, мне очень понравились они. Я однажды увидела их у Р.Ф. Кобылиной (Зуевской), с автографом автора, поэтому постеснялась попросить эту книжку насовсем. Так вот, эта учительница поставила с нами спектакль «Молодая гвардия», где я исполняла роль Любки Шевцовой. Она часто проводила вечера, посвященные разным поэтам.
О школе всегда есть что сказать. Сельская школа сильна учителями! Но, надо сказать, было и так, что по некоторым предметам не додавали материал. Все эти пробелы я почувствовала, уже учась в институте. Ильинск тех лет был очень глубокой провинцией. Освещение – керосиновые лампы. Моей обязанностью дома было чистить стекла в лампах, и я научилась это хорошо делать. Вечера в школе, в клубе танцы – проводились при керосиновых лампах. Сейчас это трудно вообразить! Электричество появилось в Ильинске много позднее, но уже при моем отце – Якове Георгиевиче Тарасове.
Помню, как посадили вдоль улицы тоненькие деревца, вдоль канавы. Когда я приехала в Ильинск через 33 года в командировку, увидела уже красивую аллею. Не поверила своим глазам! Это впечатлило. В те годы, когда был жив Сталин, все работали по ночам, так как начальство могло позвонить в любое время дня и ночи и все должны быть на работе. Мы папу видели дома мало. Уходили в школу, он – на работу и до ночи, там был. Часто ездил по району. Зимой это была лошадь, потом на ГАЗике. Помню, на санях была огромная овечья шуба, которой можно было укрыться с головой. У папы был офицерский полушубок, он надевал его, а сверху накрывался, и ехал по лесопунктам, колхозам. Сплав тогда был молевой по Виледи. Помню, забота у отца была достать «цинку». Это что-то при сплаве леса было нужно. Мы дома всегда знали, когда посевная, когда сенокос, когда уборка урожая, когда сплав, когда заготовка леса. Об этом знали из телефонных разговоров по ночам и утрам, когда папа решал эти проблемы. Надо сказать, что телефонов было очень мало в квартирах. Я знаю, что были только у нас и Зуевских.
Жили своим огородом, лесными заготовками. Молоко покупали у частников. Жили честно. Помню, чтобы купить поросенка, должны дождаться решения колхоза. Нам с Зуевскими продали по поросеночку. Это было такое чудо! Он бегал у нас по комнатам за котенком, котенок за ним. И однажды он побежал за котенком под стул, а стул оказался на нем. Хрюшка быстро выросла, а котенок остался маленьким. Было смешно.
Одна девочка из деревни Мухонская ходила в школу в уледях, онучи были очень белые. Приносила пареную репу вместо обеда. Ее запах я запомнила навсегда. Не было в школе никакого спортзала. Все происходило в коридоре, где был турник и канат, привязанный к потолку. Я этот канат так и не одолела. Зимой катались на лыжах, которые привязывались к валенкам, кстати, лыжи выдавались на урок в школе. В другое время года занимались на стадионе, который находился позади школы, с беговой дорожкой и ямой для прыжков в длину и высоту. Я лучше всех бегала стометровку и прыгала в длину.
Может быть, самое яркое воспоминание об Ильинске – это небесно-голубое поле цветущего льна. Много я видела в жизни чудес, бывая в разных странах, и ездила по России, но красивее этого я ничего не видела. Потом этот лен осенью мы ходили теребить, так называлась эта работа. Руки помнят, как нужно взять в горсть эти стебельки, а потом их связать. В школе мы часто ходили помогать колхозу, даже летом на сенокос.
Клуб был в то время в церкви, с которой убрали колокольню. Когда начиналось кино, включался «движок», звук его был слышен далеко. Наш дом и церковь я часто видела, когда уже потом приезжала в Ильинск. Это особая ностальгия! Природа – просто Швейцария!
Много хорошего и интересного можно рассказать о людях, с которыми сталкивала меня жизнь. Но главное, что помнится – доброта. После всех невыносимых испытаний в годы войны, которые выпали на долю вилежан, особенно женщин, остаться такими сердечными, умными, не ноющими, а поющими частушки, сложенными сходу на злобу дня и с юмором, это дорогого стоит. А сколько академиков, врачей, государственных мужей дала вилегодская земля, не мне об этом говорить. Это известно каждому школьнику на Виледи.
Мой отец работал первым секретарем райкома ВКП (б) в тяжелейшие годы послевоенной разрухи. Но, видимо, вера в светлое будущее двигала людьми. Все жили, работали, преодолевая трудности, в страхе быть обвиненными в чем угодно: план сделаешь; на работу опоздаешь… Это были годы послевоенных репрессий. Об этом трудно забыть.
Леспромхозы тогда поднимали вербованные, приехавшие на заработки из южных районов страны, где разруха и голод были еще больше. В колхозах работали, в основном, женщины. Опять они! Но обо всем этом я читала уже позднее в воспоминаниях других людей.
В заключение хочу сказать, что посещение Ильинска – это для меня праздник души, как воспоминание о чем-то дорогом и любимом! И там живут хорошие люди!

Муза Яковлевна Кошуняева (Тарасова)