«Требовались снаряды мощного фугасного действия…»

В начале 1942 года на поле боя на одном из участков Ленинградского фронта было зафиксировано падение без разрыва 280-мм немецкой тяжёлой фугасной мины, обладавшей большой разрушительной силой. Вес ее составил 82 килограмма.

Отказ устройства мины позволил бойцам 54-ой Армии захватить её и вынести в тыл. Специалисты АНИОПа – артиллерийского полигона (более известного как Ржевский полигон) пришли к выводу о целесообразности наличия на вооружении Красной Армии подобных реактивных снарядов. Разработку начали в инициативном порядке. Кстати, создание нового грозного оружия ускорило освобождение Ленинграда от фашистской блокады. Руководили ей С.М. Серебряков и наш земляк-вилежанин М.Н. Алешков (на фото).
Михаил Николаевич родился в 1911 году в деревне Бобровая Горка Вилегодского района, что километрах в пяти от Никольска. В семье Алешковых было десять детей. Окончив школу, Михаил поехал в Ленинград к старшему брату Александру, уже получившему высшее образование. Александр Николаевич Алешков, крупный учёный, занимался изучением Северного Урала, профессор. Умер в 1949 году, похоронен в Никольске.
А Михаил в 17 лет поступил на рабфак, после окончания которого обучался в отделении политехнического института. В 1937 году, после завершения учёбы, по призыву комсомола молодого инженера направляют в военную академию имени Ф.Э. Дзержинского. Окончив её, М.Н. Алешков получил звание военного инженера-механика. Перед войной занимался научно-исследовательской работой в войсках. В 1942 году Алешков начальник конструкторского бюро 1-го отдела Ленинградского Испытательного Артиллерийского полигона, инженер-капитан.
Вот что он вспоминал: «Разработал лично на основе трофейного образца проекты 280 и 320 мм мины. Участвовал на заводе при изготовлении мин и в качестве руководителя в боевой операции во время залпа МТВ 20 июня 1942 года в 42-й Армии. Своей работой содействовал успеху наших войск».
В августе 1942 года Алешков награжден Орденом Красной Звезды.
Этот его вклад в Победу был призван выдающимся, и в 1943 году С.М. Серебряков и М.Н. Алешков были удостоены звания лауреата Государственной премии первой степени.
…С самого начала была поставлена задача – создать непросто конструкцию ракеты, аналогичной немецкой, а такую, которая по своим тактико-техническим данным превосходила бы её. То, что делали немецкие конструкторы на протяжении ряда лет на крупных научно-исследовательских полигонах, ленинградцы, зачастую не имевшие самого необходимого в годы полной блокады, собирались сделать за несколько дней. Задачи ставились невероятные! И они решались!
Из воспоминаний Алешкова: «Страшное было время… Я сильно опух, отек. Карандаш было трудно удержать в пальцах, а валенки пришлось разрезать, чтобы вбить в них ноги. И вот в это время мы поставили вопрос об освоении производства тяжелой ракеты, да ещё принципиально нового типа. Остановленные на пороге города гитлеровцы начали окапываться, строить линии обороны – они «закопались» в землю настолько, что обычный артиллерийский огонь (да ещё по скудным блокадным лимитам) в ряде случаев оказался недостаточно эффективным. Требовались снаряды мощного фугасного действия. Эту роль и должны были сыграть реактивные снаряды М-28.
В апреле 1942 года были собраны первые четыре снаряда М-28. Военные инженеры предложили запустить снаряды с земли, с простых пусковых рам, установленных под углом к горизонту. Это было актуально во время блокады. Любое количество таких рам, получивших название «кроватей», можно было открыто, например, ночью расставить перед передним краем обороны, а затем – дать залп. А метод испытаний, вошедший в блокадную практику – «по фрицу». 30 апреля одним залпом были выпущены единственные четыре снаряда. Эффект огневого налёта был достаточно высок. С командного пункта поступил приказ: «Повторить залп».
А чем повторять-то? Так и доложили по телефону на командный пункт…
20 июня 1942 года в направлении Старо-Паново – долина за больницей Фореля – подвозили ракеты, «кровати» и устанавливали их. 192 ракеты «сошли» со своих «кроватей». Ничего подобного на Ленинградском фронте ещё не видывали.
Сам воздух был разорван в клочья, а исполосованное молниями небо, казалось, обрушилось на землю. Разрывы тяжёлых фугасов слились в один, доселе неслыханный, потрясающий душу рёв. Вражеского переднего края уже не существовало. Цепь наших пехотинцев без выстрела прошла до Старо-Паново. Противник покинул позиции во всём районе, который подвергся налёту. Немецкое командование не смогло организовать ответного артиллерийского огня.
Не имея представления о пусковых установках нового оружия, оно начало стягивать бомбардировочную авиацию, а когда принялись перепахивать долину бомбовыми ударами – там уже никого и ничего не было».
…Реактивный снаряд М-28 был детищем блокады. Многие заводы принимали участие в их изготовлении. В условиях полной блокады каждый снаряд давался с трудом и был на счету. Даже головные части ракет снаряжались «КС» – блокадным заменителем тротила. Всего в 1942 году Ленинград произвел и обрушил на голову гитлеровцев 10737 таких реактивных снарядов. Будучи детищем блокады, мины М-28 вместе с ней и закончили существование. Последние её залпы прозвучали 12 января 1943 года. Дело в том, что производство тяжёлых фугасных ракет, начавшись на Большой земле позже, чем в Ленинграде, развивалось успешно и быстро. К 1943 году промышленность нашей страны выпустила их в целой серии – от М-30 до М-31УК. В солдатской массе тяжёлый реактивный снаряд называли «Ванюшей».

По материалам газеты «Правда Севера» за февраль 1984 года подготовила
А.Б. Липатникова. Статья И. Лисочкина